Не страшно потерять уменье удивлять, Страшнее — потерять уменье удивляться.(с)
Утром поймала себя на неожиданной мысли, что немного жалею, что не попадаю на митинг. Тем не менее, у меня были две вечерние пары, а я не светаизиваново или мальчикиизнальчика, чтобы вместо работы подвизаться на политических акциях. Уж не знаю, увы ли — или всё-таки, кажется, к счастью.
Знаете, почему жалею? Потому что дальше нам всем предстоит стоять поодиночке.
И неправы те, кто говорят, что всё кончено. Всё только начинается.
И дальше каждому из нас придётся постоянно, изо дня в день совершать свой непростой выбор. Не на миру, где и смерть красна, не на площади, не на баррикадах, а в обычной, бытовой и подчас даже весьма удручающе банальной повседневности. Не сутки, как на избирательном участке, но дни за днями и месяцы за месяцами.
И от того, как мы будем стоять, очень многое зависит.
В частности, превратятся ли шесть лет в двенадцать.
А в главном — останемся ли мы людьми.
(с) kvakl-brodakl.livejournal.com/489583.html
Я вот долго и нарочно не писал ничего политического.
Во-первых потому, что я решил для себя — я этим не готов заниматься. Я не готов идти и наблюдать, хотя идут многие мои знакомые, можно было сделать небольшое усилие, чтобы в этом поучаствовать. Я не готов идти на улицы и даже не готов съездить на выборы по месту прописки, чтобы поставить галочку за иного кандидата. А это, по всей логике значит, что я отдаю свой голос за лидера. Но тогда получается — просто так болтать?
Во-вторых потому, что все пишут. Когда все загажено болтовней об этом, хочется либо промолчать, либо написать о чем-то другом, что тоже есть, но о котором почему-то забыли.
В-третьих, все равно не знал, как выразить.
А теперь написал. Не я написал, хорошая тетенька написала, а я повторил; потому что испытываю схожие чувства. Вот и все, пожалуй.
Дальше каждому из нас придётся постоянно, изо дня в день совершать свой непростой выбор. Не на миру, где и смерть красна, не на площади, не на баррикадах, а в обычной, бытовой и подчас даже весьма удручающе банальной повседневности. Не сутки, как на избирательном участке, но дни за днями и месяцы за месяцами.
И от того, как мы будем стоять, очень многое зависит.
В частности, превратятся ли шесть лет в двенадцать.
А в главном — останемся ли мы людьми.
Знаете, почему жалею? Потому что дальше нам всем предстоит стоять поодиночке.
И неправы те, кто говорят, что всё кончено. Всё только начинается.
И дальше каждому из нас придётся постоянно, изо дня в день совершать свой непростой выбор. Не на миру, где и смерть красна, не на площади, не на баррикадах, а в обычной, бытовой и подчас даже весьма удручающе банальной повседневности. Не сутки, как на избирательном участке, но дни за днями и месяцы за месяцами.
И от того, как мы будем стоять, очень многое зависит.
В частности, превратятся ли шесть лет в двенадцать.
А в главном — останемся ли мы людьми.
(с) kvakl-brodakl.livejournal.com/489583.html
Я вот долго и нарочно не писал ничего политического.
Во-первых потому, что я решил для себя — я этим не готов заниматься. Я не готов идти и наблюдать, хотя идут многие мои знакомые, можно было сделать небольшое усилие, чтобы в этом поучаствовать. Я не готов идти на улицы и даже не готов съездить на выборы по месту прописки, чтобы поставить галочку за иного кандидата. А это, по всей логике значит, что я отдаю свой голос за лидера. Но тогда получается — просто так болтать?
Во-вторых потому, что все пишут. Когда все загажено болтовней об этом, хочется либо промолчать, либо написать о чем-то другом, что тоже есть, но о котором почему-то забыли.
В-третьих, все равно не знал, как выразить.
А теперь написал. Не я написал, хорошая тетенька написала, а я повторил; потому что испытываю схожие чувства. Вот и все, пожалуй.
Дальше каждому из нас придётся постоянно, изо дня в день совершать свой непростой выбор. Не на миру, где и смерть красна, не на площади, не на баррикадах, а в обычной, бытовой и подчас даже весьма удручающе банальной повседневности. Не сутки, как на избирательном участке, но дни за днями и месяцы за месяцами.
И от того, как мы будем стоять, очень многое зависит.
В частности, превратятся ли шесть лет в двенадцать.
А в главном — останемся ли мы людьми.