1992—1995

понедельник, 03 июня 2013

00:42

Не страшно потерять уменье удивлять, Страшнее — потерять уменье удивляться.(с)

А у меня тоже была квартира. На Масловке.
А потом нам пришлось ее продать, чтобы папу не убили.
(с) Коллега.

В 92 году мои родители, объединившись с соседями, сдали две квартиры в переулке Мечникова семье сотрудника американского посольства. Мы получали за квартиру сумму в долларах и поэтому, наверное, могли нормально жить. Даже начали строить дачу.
Читать дальшеМы тогда переехали на Белорусскую, в маленькую однокомнатную квартирку в Большом Тишинском переулке. Я помню, как я стоял на лестнице, а в квартиру эту вносили мебель. Она мне показалась ужасно маленькой: потолки там были обычные, два-пятьдесят, узкая кухня и комната, которую родители разделили шкафами на две части. В маленькой части помещалась только старенькая родительская тахта и телевизор «Рубин» на тумбочке. В большой части с окном были наши с сестрой кровати и, кажется, письменный стол — Лерка осенью пошла в школу. Шкафы стояли к нам задом: в моей голове сейчас всплывает чудом добытый плакат с Черепашкой Ниндзя, висевший на оргалитовой стенке над моей головой.
В кухне мы с сестрой сидели на деревянной лавке, по-видимому сколоченной отцом. Я помню, что у меня болтались ноги — лавка была точно рассчитана на вырост. Впрочем, у меня и после ноги болтались везде, где бы я ни сидел. В дальнем углу, у балконной двери справа стоял холодильник, слева некоторое время жили в аквариуме Фомка и Ромка: две белые подопытные мышки, их отец забрал из НИИ, когда уходил оттуда. Наверное эти мышки сдохли до того, как мы привезли котенка Тришку, а может быть и после его появления в доме: я не помню. Я помню, как мы однажды приехали с дачи, холодильник открыт и от каждого длинного зеленого огурца в холодильнике Тришкой отгрызено по кусочку. Тришка убежал на даче, когда мы приехали с ним туда последний раз: дачу мы вынуждены были продать недостроенную. Мы ходили и звали его все утро, но он не пришел. С ним связана еще другая история: кот любил прыгать с четвертого этажа. И однажды он прыгнул, а какая-то собака загнала его на дерево. Я, правда, не помню, как его снимали, помню только, что он очень боялся слезть.
Еще я помню, как ошпарил себе ноги. Мы сидели и ужинали на кухне, а по телевизору показывали Поле Чудес. Мама поставила чашки со свежим горячим чаем, а я повернулся, попал локтем в чашку и перевернул ее на себя. Я помню, как я упал со скамейки, головой ударился о розетку и там были искры. Я очень громко кричал. Меня положили на родительскую тахту и включили Поле Чудес на «Рубине», и я лежал, плакал от боли и обиды и ждал скорую помощь. И, мне кажется, она долго не ехала. А может быть мне кажется. Машина скорой помощи была рафиком, меня туда положили и рядом сидела мама. Я помню, что я решил пошутить, чтобы как-то подбодрить маму, мне было все еще больно и наворачивались слезы. Смысл был такой: «Зато мы на машине покатались». Но, кажется, вышло не очень смешно.
Дом, в котором мы жили, был двенадцатиэтажным и стоял торцом к переулку. Напротив был еще один такой же, а между ними и справа, как выходить из подъезда, был школьный забор. Мы иногда проходили через калитку в школьный асфальтированный двор, сестра, кажется, каталась на велосипеде. Мне кажется, там было довольно грязно, в школьном дворе. И все было такое... обшарпанное. А еще я помню, как разбил себе колени, упав на асфальт. Думаю, это было не один раз, но в памяти есть довольно ясная картинка.
Где-то неподалеку от дома был магазин, обычный советский продуктовый магазин. Помню, что мама была внутри и что-то покупала, а я стоял у входа и смотрел на кошку, сидевшую у большой стеклянной витрины. А потом кошка на меня напала и поцарапала, и я плакал. Но я не помню, что я сделал ей что-нибудь плохое. А еще я помню, как однажды меня из детского сада забирал дедушка. Мы приехали домой (детский сад и школа, в которой мы с сестрой учились, были на Курской), а в ванной стояла мама и собирала льющуюся из дыры горячую воду, которую никак не могли остановить.
Я очень люблю зоопарк. Мама говорит, что мы много были в зоопарке тогда, потому что идти нам до него было совсем недалеко. И еще я хотел быть водителем 54 троллейбуса, на котором мы ездили в Филевский парк. Турникетов тогда не было и я часто подолгу смотрел через стекло в кабину водителя, там было много кнопочек и рычагов.

В четверг мы с Юрой ходили в зоопарк, смотрели на забытого утенка, бултыхающихся медведей и тушканчика, который не тушканчик. Мы гладили пони, ели мороженое, пролили мыльные пузыри, а домой ехали на 54 троллейбусе и 72 автобусе. В пятницу утром мне нужно было на Шмитовский проезд, в огромный центр образования, где я был «организатором» ГИА по английскому языку. Я и поехал в обратном порядке: правда пробку пришлось обойти пешком. После письменной части нас отпустили и я пошел к метро 1905 года, чтобы поехать на работу. Около метро я решил сесть в 18 троллейбус, он останавливается там же где и 54, а едет прямо до Рижского вокзала. Впрочем я мог бы сесть и в 54. Потому что на остановке «Большой Тишинский переулок» я, поборовшись с затягивающей меня картинкой из прошлого, выскочил в закрывающиеся двери.
Дом я нашел сразу. Правда зачем-то еще звонил маме, которая меня путала, утверждая что мы жили в Среднем Тишинском, потом звонил папе, который подтвердил, что мы жили в Большом... Ходил куда-то в Средний, разбирался... Но дом то я сразу нашел, я шел и знал, что он сейчас будет. Хотя, его спутать трудно: там же школа. Я и в школьный двор зашел, правда та калитка была заварена и какие-то рабочие трубы варили, но сбоку была другая калитка. Мне показалось, что стало чище, хотя здание школы по-прежнему снаружи плохо выкрашено. То ли в красный, то ли в желтый цвет — кусками, заплатками. На противоположной стороне переулка новостройка, ей меньше 15 лет, я точно знаю, что там было что-то другое, не могло такой быть. Еще, кажется, расширили асфальт под стоянку. Поставили на высоких столбах зелено-желтые заборчики: от дворика осталась только зеленая скамья, да и до нее трудно добраться. Я на ней долго сидел, пытался угадать окна. И куда-то проваливался. Взглядом смотрел, как будто мне три года, как Юрка смотрит, и все понимая, и в то же время никак не удавалось мне до конца разобраться. И я все пытался найти то дерево, на которое Тришка залез, хотя понимал, что не найду. За двадцать лет вырастают даже деревья.

@темы: «я сам»